она идёт по улице и представляет себе,
как наступает в дыру, над которой нависал люк,
теряет всякое равновесие, падает;
слышится грохот, потом одинокий и гулкий стук
она выходит из автобуса в морозный день и чувствует,
что вот-вот оступилась бы, асфальт под ногами хитёр,
упала бы - и черепом о бордюр,
кондуктор всплеснёт руками:
"батюшки, убилась!"
...
она чётко видит, как остаётся в сильный мороз
одна в городе и потеряв по дороге перчатки.
ночь; обездвижена, скована льдом, страхом, тонким отчаянием,
в мозгу остаются от жизни одни отпечатки
она представляет, как в жутком переулке шаги
и чьё-то едва различимое дыханье неровно её нагоняют;
удавка - слишком изящно, пускай это будет банальный нож -
и рана меж рёбрами ярким цветком расцветает
она видит во всех красках, как перевешивается с моста,
не зная, зачем и как так случилось, хотя очевидно - тупая;
лицо её холодно, и она, целуя воды реки,
через пару мгновений разбивает его на фарфоровые черепки
в мраморное мясо
в странном своём полусне она бредёт через город
и вот наконец сжаливается автомобилист, подрубает её
кончиками пальцев ощущая огонь школьной спиртовки,
смеётся: сгореть не так плохо, вполне себе ничего
да ничего из этого с ней не случится, с дурой,
столь нежная смерть - не для трусов, таких как она
улыбается изо всех сил заливающемуся солнцу,
не показывает зубов, но довольно счастлива, что жива
хотя, может быть, зря это она так, конечно